Иерей Даниил Сысоев:
"Знаете почему будут безответны евреи перед судом Божиим?
Потому что пророки прямо и четко говорят, что Мессия должен прийти во времена ВТОРОГО храма, а не третьего..."
§ 77. Пророчества, определяющие время пришествия Мессии
Сюда относятся:
а) пророчество Даниилово о семидесяти седминах или точнее, пророчество, изречённое Архангелом Гавриилом Даниилу, и
б) пророчества Аггея и Малахии о славе второго храма Иерусалимского, в который имел прийти Мессия.
(«Так говорит Господь: скоро придет Желаемый всеми народами, и Я наполню этот храм славою, и слава этого последнего храма будет больше славы прежнего храма; на этом месте Я дам мир» (Аг. 2:6–9).
"Се аз посылаю Ангела моего, и призрит на путь пред лицом моим: и внезапу приидет в церковь свою Господь, егоже вы ищение, и Ангел завета, егоже вы хощете: се грядет, глаголет Господь Вседержитель" (Малах. 3, 1).)
§ 78. а) Пророчество Даниилово о семидесяти седминах
I. Это пророчество, равно как и случай, по которому изречено оно, изложены в 9-й главе книги пророка Даниила.
Находясь в плену Вавилонском, вместе со своими соотечественниками, и узнав из книги пророка Иеремии, что Бог определил для этого плена семьдесят лет, которые уже приходили к концу, св. Даниил предался однажды самой пламенной молитве. Он исповедал пред Вседержителем, что Иудеи, по грехам своим, вполне достойны были Его гнева и тех бедствий, которыми Он поразит их; но вместе умолял Его явить лицо своё на святилище, опустевшее в Иерусалиме, и пощадить град и людей, в нихже призвася имя его святое. В эти-то минуты, когда св. Даниил ещё молился, внезапно предстал пред ним Архангел Гавриил, и сказал: Данииле, ныне изыдох устроити тебе разум. В начале молитвы твоея изыде слово, и аз приидох возвестити тебе, яко муж желаний еси ты, размысли о словеси, и разумей в явлении. Седмьдесят седмин сократишася о людех твоих (с подлинника: определено для людей твоих) и о граде твоем святем, яко да обетшает согрешение,и скончается грех, и запечатаются греси, и загладятся неправды, и очистятся беззакония, и приведется правда вечная: и запечатается видение и пророк, и помажется Святый святых. И увеси и уразумееши, от исхода словесе, еже отвещати и еже соградити Иерусалим (т. е. и ведай и разумей: от издания указа касательно восстановления и построения Иерусалима), даже до Христа Старейшины седмин седмь, и седмин шестьдесят две: и возвратится, и соградится стогна, и забрала, и истощатся лета (т. е. и будут возобновлены и устроены стогны и ограда, и притом в тесноте времён). И по седминах шестидесяти двух потребится помазание, и суд не будет в нем (т. е. убиен будет Христос,– и не ради Себя): град же и святое рассыплется со старейшиной грядущим, и потребятся аки в потопе, и до конца рати сокращенный чином погибельми (т. е. потом град и святилище разрушит народ (под предводительством) вождя, имеющего прийти, и истребятся, как потопом, и до конца войны предопределены опустошения). И утвердит завет мнозем седмина едина: в пол же седмины отъимется жертва и возлияние, и во святилищи мерзость запустения будет, и даже до скончания времене скончание дастся на опустение (т. е. и близ крыла или кровли храма будут поставлены мерзости опустошителя, и даже до кончины времени предастся (храм вместе с градом) опустению).
Очевидно, что речь Архангела есть речь о событиях будущих, и вполне соответствует молитве Данииловой. Даниил молился о святом храме Иерусалимском, о самом Иерусалиме и обо всём Иудейском народе: вот Архангел и открывает Пророку от имени Божьего всю их будущую судьбу; но с этим неразрывно соединяет речь и о пришествии Мессии, о Его смерти и о плодах этой смерти. Смысл пророчества именно такой: «для народа Иудейского и для Святого града определено семьдесят седмин, т. е. четыреста девяносто лет, пока не придёт Святый Святых, не изгладит беззаконий, не приведёт правды вечной, не исполнит на Себе всех пророчеств. Началом этих седмин послужит издание указа касательно возобновления Иерyсалима и храма, окончанием – новое разорение того и другого. По порядку событий эти седмины расположатся следующим образом: в продолжение первых семи седмин (т. е. 49-ти лет) будут возобновлены Иерусалим и храм, посреди весьма тесных обстоятельств; после следующих затем шестидесяти двух седмин будет предан смерти Христос, и предан не ради Себя; в течение последней седмины будет утверждён для многих Новый Завет и в половине этой седмины прекратятся жертвоприношения, и в святилище будет мерзость запустения. Тогда придёт народ, управляемый вождём, разрушит святой град и храм, и предадутся они на опустение даже до скончания времени.
II. Имея во внимании эту общую мысль пророчества, мы, сообразно со своей частною целью, постараемся показать, что оно действительно –
1) относится к Мессии,
2) определяет время пришествия Его, и
3) исполнилось именно на Христе-Спасителе.
1) Справедливость первого положения видна из самого содержания пророчества. В нём говорится –
а) Сначала неопределённо: о каком-то лице, имеющем прийти, которое изгладит неправды, очистит беззакония и приведёт на землю правду вечную. Но все это такие действия, которые, по учению Ветхого Завета (см., например, Ис. 61, 1; Захар. 3, 8; Мал. гл. 3–4), имел совершить только один грядущий Мессия, так что святой Апостол Пётр не усомнился сказать: о сем еси пророцы свидетельствуют: оставление грехов прияти именем его всякому верующему в он (Деян. 10, 43).
б) Потом – гораздо яснее: это лицо называется Святым святых, который помажется, и на котором исполнятся или запечатлеются все пророчества. Но Святым святых, т. е. Святейшим, мог быть назван по преимуществу, и действительно называется (Исх. 12, 6; Пс. 15, 10) только Мессия [179]; о нём предсказано было, что, по человечеству своему, Он точно будет помазан Духом Святым (Ис. 61, 1; Пс. 44, 8), и на Нём только могли исполниться, окончиться и запечатлеться все ветхозаветные пророчества: так как Он был их главнейшим предметом и целью (Римл. 10, 4)
в) Наконец – уже с совершенной ясностью: этот Святой святых называется прямо Христом-Старейшиной или Вождём, который убиен будет не ради Себя, и утвердит Новый Завет. Имя Христа или Помазанника, хотя в священном Писании иногда приписывается и другим лицам, по преимуществу всегда усвоялось Иудеями Мессии, как исключительно Ему принадлежащее. Что убо крещаеши аще ты неси Христос (Иоан. 1, 25), спрашивали фарисеи у Иоанна Крестителя, в котором сначала думали видеть Мессию. Вем, яко Мессия приидет, глаголемый Христос (Иоан. 4, 25), сказала Спасителю жена Самарянская. Ты еси Христос, сказал ему также св. апостол Пётр (Марк. 8, 29), желая исповедать Его обетованным Мессией. И Мессия, точно, имел вкусить смерть, по древним пророчествам, не ради Себя, а за грехи людей (Ис. гл. 53), и своей смертью установить на земле Новый Завет (Ис. 42, 6; 49, 8), отчего называется Ангелом завета (Мал. 3, 1).
Должно присовокупить, что все рассмотренные нами черты пророчества надобно брать не каждую отдельно и не вне состава речи, а все вместе и сообразно с связно речи: в таком случае никто не укажет нам лица во всей истории человечества, к которому вполне могли бы идти эти черты, кроме одного Мессии.
То же самое подкрепляется и согласием древней синагоги Иудейской, которое мы можем видеть в свидетельствах раввинов. Один из них (Манассий) ясно сознаётся, что соплеменники его относили Даниилово пророчество о седминах к Мессии, и что эту уверенность разделяли все те Иудеи, которые, в дни Веспасиана и Тита, подняли оружие против Римлян [180]. Другой (Мардохай) выражается, что Мессия есть тот, к пришествию которого приводят седмины Данииловы [181]. Некоторые утверждают, что Мессия должен привести правду вечную, что Он сам есть Правда вечная, есть Святый святых, очевидно, заимствуя эти выражения из пророчества Даниилова [182]. Ещё некоторые рассказывают случай, будто бы Ионаоану-Бен-Узиелу, написавшему парафраз на Пророков, запрещено было свыше написать такой же парафраз на Агиографы (в числе которых помещается у Иудеев и книга пророка Даниила), потому собственно, что здесь определено время пришествия Мессии [183].
2) Из этих свидетельств открывается уже частью справедливость и второго положения, по которому пророчество Даниилово, относясь к Мессии, определяет именно время Его пришествия. Но ещё яснее истина это видна:
а) Из самого содержания пророчества. Здесь весьма определённым образом говорится о периоде времени, заключающем в себе семьдесят седмин; этот период разделяется на три столько же определённые части: семь седмин, шестьдесят две седмины и одну седмину, подразделяющуюся на две половины. Мало того,– здесь указывается даже предел, с которого должно начинать счисление седмин, и другой предел, которым должно их окончить.
б) Из связи речи. Даниил, повествуется в 9-й главе его книги, узнавши из пророчества Иеремиина, что Бог назначил для плена Вавилонского семьдесят лет и видя близость их окончания, начал пламенно молиться Богу о помиловании Иудеев, о возвращении их в отечество, о возобновлении Иерусалима и храма. Гавриил, явившийся в это время Даниилу, открывает ему, что Иудеи будут помилованы, и для них, равно как для существования их Святого града, назначается Богом семьдесят седмин. Не очевидное ли здесь соответствие тем семидесяти летам плена Вавилонского, о которых упоминается в начале главы, и мыслью о которых занят был Даниил в минуты своей молитвы? Если же эти семьдесят лет, без всякого сомнения, означали время определённое, как понимал их и Даниил; то странно было бы допустить, будто семьдесят седмин означают какой-то период неопределённый.
3) Чтобы, наконец, показать справедливость третьего положения, надобно, во-первых, уяснить, как понимать седмины Данииловы, во-вторых, с какого времени начинать счисление их, и затем уже приложить пророчество к событиям, откуда и обнаружится, что оно исполнилось на Христе-Спасителе.
а) У Иудеев известны были двоякого рода седмины: седмины дней (Дан. 10, 2) и седмины лет (Лев. 25, 8). Притом, новейшее раввины утверждают, будто у Даниила надобно разуметь седмины семилетий, из которых каждая заключалась годом юбилейным, и содержала в себе по 49-ти лет, или даже седмины столетий. Но нельзя допустить ни того, чтобы в пророчестве Данииловом разумелись седмины дней или простые недели, ни того, чтобы разумелись здесь седмины семилетий или юбилеев, а тем более седмины столетий.
Нельзя допустить первого: ибо в этом случае семьдесят седмин заключали бы в себе только 490 дней; а в такое время никак не могли совершиться те события, которым надлежало совершиться по пророчеству в течение седмин; в частности, Иерусалим и храм, для возобновления которых назначается семь седмин, и притом посреди тесных обстоятельств, должны были бы восстать из развалин в продолжение 49 дней,– что вовсе не подтверждается историей. Замечательно также, что во всей книге пророка Даниила, когда только неделя называется седминою, к ней прибавляется слово: дней (Дан. 10, 2–3); а в рассматриваемом нами пророчестве этого прибавления нет.
Нельзя допустить и второго: в таком случае на построение храма Иудеи должны были бы употребить или 343 года, если разуметь седмины юбилеев, или 4900 лет, если принимать седмины столетий,– итоги, равно опровергаемые историей. Ещё: Архангел Гавриил, когда сообщал Даниилу пророчество, говорил, разумеется, с тем, чтобы Даниил его понял; и Даниил, передавая полученное пророчество Иудеям, желал, конечно, чтобы и они его поняли, и вслед за тем надлежащим образом приготовились к принятию Мессии в определённое время. Но, очевидно, не поняли бы ни Иудеи Даниила, ни Даниил Гавриила, если бы под седминами разуметь седмины или юбилеев, или столетий, седмины вовсе не употреблявшиеся между Иудеями; и как Даниил, так и Иудеи были бы введены Архангелом в ошибку: они стали бы ожидать в скором времени такого события, которое должно было совершиться гораздо позже, через несколько столетий, или тысячелетий.
Остается согласиться, что под седминами надобно разуметь седмины лет; эти седмины были известны Иудеям, по предписанию закона: исчислите себе седмь лет покоя, седмь лет седмижды: и будут тебе седмь седмин лет, четыредесят девять лет (Лев. 25, 8), и действительно представляют собой такой период времени (490 лет), в который могли совершиться предсказанные в пророчестве события. Так, мы знаем из книги Ездры и истории Флавия, что соседние народы всячески препятствовали построению Нового храма Иерусалимского, то клеветами и происками при дворе Персидском, то даже вооружённой рукой; а потому и не удивительно, что построение храма продолжалось 49 лет, или семь седмин, соответственно пророчеству.
б) Предел, с которого должно считать счисление седмин, в пророчестве обозначен словами: от исхода словесе, еже отвещати и еже соградити Иерусалим, т. е. от исхода или издания указа касательно восстановления и построения Иерусалима. Но из четырёх указов, данных после пророчества Даниилова царями Персидскими в пользу Иудеев, здесь нельзя разуметь:
аа) ни указа Кирова (1Ездр. 6, 3): ибо в нём позволялось Иудеям не Иерусалим соградить, а только создать храм; и известно, что, возвратившиеся в то время из плена, Иудеи жили во градех своих, а не в Иерусалиме, куда собирались для одних жертвоприношений (1Ездр. 3, 1 и далее);
бб) ни указа Дария Истаспа (1Ездр. 6, 1), в котором лишь повторялся указ Киров о создании храма;
вв) ни указа Артаксеркса Лонгимана на имя Ездры (1Ездр. 7, 12): этим указом поведывалось не больше, как посетить Иудею и Иерусалим, и отдать во храм царские дары (1Ездр. 7, 14–15). А следует разуметь второй указ Артаксеркса Лонгимана, данный уже на имя Неемии (Неем. 2, 5–6): тут прямо говорится о воссоздании Иерусалима, его стен и домов (Неем. 2, 8), чего ни в одном из прежних указов не сказано, и Неемия, возвратившись в Иерусалим, нашёл, что до того времени стена градская была разорена, врата Святого града поядены огнем (Неем. 2, 13) и сам Иерусалим опустошен (-17).
Этот второй указ Артаксеркса Лонгимана дан был в лето двадесятое его царствования [184], как свидетельствует сам Неемия (Неем. 2, 1). Но Артаксеркс вступил на престол в 3-м году 76-й олимпиады [185], который, по нашему счислению, соответствует 473 году до Рождества Христова [186]. И, следовательно, 20-й год царствования Артаксерксова, по летосчислению Греческому, есть 3-й год 81-й олимпиады, по летосчислению Римскому – 299-й год от основания Рима [187], по нашему – 453-й год до Рождества Христова. Отсюда и должно начинать счисление седмин. Сделаем же это счисление и приложение седмин к событиям.
в) В пророчестве от начала седмин до явления Мессии-Князя назначается, кроме 7-ми седмин, отделённых для построения Иерусалима, ещё 62 седмины, всего 69 седмин, т. е. 483 года. Конец 69-й седмины должен касаться не рождения Мессии (потому что в следующей, 70-й седмине, полагается уже смерть Его), но Его крещения и открытого явления в должности Мессии. Смерть Его полагается после 69-й седмины, следовательно, в продолжение последней, т. е. 70-й седмины, и именно – в половине этой седмины, когда должно последовать прекращение ветхозаветных жертв, которое могло совершиться только жертвой самого Мессии (Евр. 10, 4–10). Вообще же вся последняя седмина определяется на утверждение Нового Завета.
По какому бы теперь летосчислении ни стали считать седмины, мы везде придём к одному и тому же следствию. Если по летосчислению Греческому, т. е. примем за начало седмин 3-й год 81 олимпиады; то превративши 69 седмин или 483 года в олимпиады (выйдет 120 олимпиад и 3 года), и приложивши эти новые олимпиады к данным, мы получим 2-й год 202-й олимпиады: а это и есть 15-й год царствования Тиверия Кесаря, когда крестился Иисус Христос от Иоанна (Лук. 3, 1 и 21), и явился пред народом в качестве Мессии. Если по летосчислению Римскому, т. е. примем за начало седмин 299-й год от основания Рима; то, приложивши к этим годам 69 седмин или 483 года, получим 782-й год от основания Рима: опять 15-й год царствования Тиверия Кесаря, и следовательно, год крещения Спасителя и явления в должности Мессии. Наконец, если станем считать седмины по нашему счислению, т. е. с 453 года до Рождества Христова, то последней год 69-й седмины или год 483 падает на 30-е лето земной жизни Спасителя: значит, также на время крещения Его и явления в должности Мессии (Лук. 3, 23). В половине 70-й седмины должен потребиться Помазанник и упразднить жертвы: и Христос умер на кресте спустя 3 года с половиной, по вступлению своему в должность общественного Учителя, т. е. в полседмины. А вся 70-я седмина должна утвердить завет многим. И Христос первую половину этой седмины употребил сам на утверждение своего Нового завета многим в Иудее, Галилее и Самарии; а в три с половиной года, по смерти и воскресению Его, Евангелие возвещено Апостолами всюду, где только находились рассеянные овцы дома Израилева.
Ко всему этому прибавим ещё два общих замечания. Первое то, что время пришествия Мессии, определённое в пророчестве Даниила, без всякого сомнения, уже давно прошло: ибо вслед за смертью Мессии в пророчестве предсказывается уничтожение самобытности Еврейского народа, разрушение Иерусалима и его храма посредством народа чуждого, имеющего прийти под предводительством своего начальника и сделать опустошение, которое продлится до конца времён. Но всякому известно, что прошло уже около тысячи восьмисот лет, как Тит с Римскими войсками разрушил Иерусалим и храм до основания, и положил конец Иудейскому царству. Второе замечание то, что время пришествия Мессии, указанное Даниилом, неоспоримо падает на период, когда родился, жил и вкусил смерть Христос: ибо, с одной стороны, к этому именно времени приводят седмины Данииловы; а с другой – Тит разрушил Иерycaлим вместе с храмом, и положил конец Иудейскому царству, спустя лет сорок по смерти Спасителя; а эти события, по пророчеству, должны были последовать вскоре за смертью Мессии.
§ 79. б) Пророчества Аггея и Малахии о славе второго храма Иерусалимского, в который имел прийти Мессия
1) Оба эти пророчества соединяем вместе потому, что они имеют один предмет, и поясняют одно другое.
Святой Аггей начал пророчествовать в то время, когда Иудеи, возвратившиеся из плена Вавилонского, под предводительством Зоровавеля, приступили к построению второго храма Иерусалимского. Встретивши вскоре многочисленные препятствия, они совсем было оставили начатые работы, успокаивая себя тем, что, верно, ещё не пришло время создать храм Господень (Агг. 1, 2). Поэтому-то Бог и воздвиг Аггея, который всеми мерами старался возбудить своих соотечественников к окончанию начатого: то спрашивал их, прилично ли им самим жить в домах истесанных, а храм Божий оставлять в запустении (-1, 4); то уверял, что обновление храма привлечёт на них Божье благоволение (-8); то угрожал казнями за противление и нерадение в этом деле (—10—11); то воодушевлял их тем, что сам Бог постоянно присутствует посреди их своей всемогущей силой (Агг. 2, 5–6). Наконец, чтобы ещё сильнее подействовать на них, Аггей изрекает им пророчество о славе этого храма: дерзайте: зане сице глаголет Господь Вседержитель: еще единою аз потрясу небом и землею, и морем и сушею, и сотрясу вся языки и приидут избранная (придёт желание или чаяние) всех языков: и исполню храм сей славы, глаголет Господь Вседержитель. Мое сребро, и мое злато, глаголет Господь Вседержитель: зане велия будет слава храма сего последняя паче первыя, глаголет Господь Вседержитель, и на месте сем дам мир... (Агг. 2, 6–10).
Св. Малахия, последний из Пророков, изрёк своё пророчество, относящееся к Мессии, спустя несколько лет после Аггея в следующих словах: се аз посылаю Ангела моего, и призрит на путь пред лицом моим: и внезапу приидет в церковь свою Господь, егоже вы ищение, и Ангел завета, егоже вы хощете: се грядет, глаголет Господь Вседержитель (Малах. 3, 1).
2) Не трудно убедиться, что лицо, о пришествии которого предвозвещают здесь пророки, есть не кто другой, как Мессия.
а) в пророчестве Аггея это лицо называется желанием или чаянием (избранный) всех языков,– именем, которым назван Мессия ещё в предсказании патриарха Иакова (Быт. 49), и которое, по другим также древнейшим обетованиям Божьим и пророчествам (Быт. 22, 18 и др.; Ис. 11, 10; 49, 6), может приличествовать только Мессии. Следствием пришествия этого лица полагается слава второго храма, и притом такая, которая будет превосходить славу храма первого: какое же другое лице, кроме Мессии, могло быть, по понятиям Иудеев, столько великим, чтобы одним пришествием своим доставить величайшую славу,– и чему же? самому храму Божьему? А что, действительно, эта слава второго храма полагается в зависимости от пришествия в него чаяния языков, а не от чего-либо другого,– показывает самая связь речи: едва только сказал Пророк от имени Божьего: ещё единою аз потрясу небом и землею, и морем и сушею, и сотрясу вся языки и приидут избранная (т. е. придёт чаяние) всех языков, вдруг непосредственно присовокупляет: и исполню храм сей славы. Кроме этого, не допустивши такой мысли, мы не в состоянии будем показать оправдания пророчества в событии. Известно, что храм второй не имел в себе многого, что составляло славу и преимущество храма первого, как то: не имел ковчега завета, жезла Ааронова, скрижалей закона, стамны с манной, урима и тумима. Равным образом, по внешнему богатству и красоте он был далеко ниже храма первого, так что старцы Иудейские, помнившие славу храма первого, проливали слезы, смотря на скудость второго (1Ездр. 3, 12). Единственное преимущество этого храма пред первым, единственная слава его состояла именно в том, что его удостоил своим посещением сам Мессия, Царь славы (Пс. 23, 7–8), Господь славы (1Кор. 2, 8).
б) Ещё яснее указания на Мессию в пророчестве Малахии. Здесь лицо, о котором идёт речь, называется прямо Господом и Ангелом завета,– именами, которые, по духу всего Ветхого Завета, не могут приличествовать никому, кроме Мессии. Говорится, что этот Господь придёт в церковь свою: так нельзя сказать ни о ком, кроме Бога и Мессии. Называется, наконец, этот Господь и Ангел завета чаянием Иудеев, которого они желают и ищут: кто ж, если не Мессия, был для сынов Израиля во все времена предметом самых пламенных желаний и ожиданий?
в) Сами Иудеи, как древние, так и многие из новейших, относили и относят эти пророчества к Мессии. Из древних особенно замечателен здесь раввин Сира, славившийся ещё до разрушения второго храма [188]; из новейших можно указать на раввинов Расци [189], Акибу, Манассию [190] и других [191].
3) Нельзя не видеть и того, что в обоих этих пророчествах, Аггеином и Малахиином, определяется время пришествия Мессии, хотя и не с такой точностью, как в пророчестве Данииловом о седминах. По обоим этим предсказаниям Мессия имеет прийти во храм второй, следовательно,– в то время, когда храм этот ещё существовал, а отнюдь не после. Выдумка некоторых новейших раввинов, будто здесь предрекается о большой славе не второго храма сравнительно с первым, а третьего сравнительно со вторым (третьего, который якобы создаст сам Мессия, по пришествию своему), совершенно опровергается ходом речи и содержанием Аггеева пророчества. Мы уже заметили, что самый случай, по которому изречено это пророчество, был подан возобновлением храма Иудеями, возвратившимися из плена Вавилонского при Зоровавеле, и что Аггей открыл им будущую славу этого храма, чтобы тем сильнее побудить их к окончанию начатого здания (см. глав. 1 и 2 Аггея). Рцы ныне, повелел Бог пророку, к Зоровавелю Салавиилеву от колена Иудова, и ко Иисycy сыну Иоседекову, иерею великому, и ко всем прочим людям, глаголя: кто от вас, иже виде храм сей в славе его прежней; и како вы видите его ныне, якоже не суща пред вами. И ныне укрепляйся, Зоровавелю, глаголет Господь, укрепляйся Иисyce сыне Иоседеков, иерею великий, и да укрепляются еси людие земли, глаголет Господь (Вседержитель), и творите, зане аз с вами есмь, глаголет Господь Вседержитель: слово, еже завещах с вами, егда исходисте из земли Египетския, и Дух мой настоит посреде вас: дерзайте: зане сице глаголет Господь Вседержитель: еще единою аз потрясу небом и землею, и морем и сушею, и сотрясу вся языки, и приидут избранная всех языков: и исполню храм сей славы, глаголет Господь Вседержитель.
Мое сребро и мое злато, глаголет Господь Вседержитель: зане велия будет слава храма этого последняя паче первыя, глаголет Господь Вседержитель, и на месте сем дам мир, глаголет Господь Вседержитель, и мир души в снабдение всякому зиждущему, еже восставити церковь сию (Агг. 2, 3–10). Неочевидно ли здесь говорится о том самом храме, к построению которого Пророк возбуждает современников, и который был пред глазами у них и у Пророка? Несколько раз он указывает: храм сей, церковь сию. Не прямо ли даже здесь идёт речь о славе храма именно второго перед первым, а не третьего перед вторым: велия будет слава храма сего последняя паче первыя (Агг. 2, 10)?
4) А что оба эти пророчества исполнились на Иисусе Христе,– видно из того, что Он, точно, пришёл на землю ещё в дни существования второго храма, и не раз посещал этот храм. Эта черта, по-видимому, общая: потому что и другие, жившие в то время, посещали Иерусалимский храм; но, в отличие от всех этих других, в пророчествах указаны и особенные черты Мессии, которые осуществились только в одном Иисусе Христе и в обстоятельствах Его пришествия и жизни. Он один из всех, приходивших во второй храм, мог назваться, по справедливости, Господом этого храма и Ангелом завета, также чаянием язычников и Иудеев; один пришествием своим в этот храм доставил ему бóльшую славу, нежели какую имел храм первый. По пророчеству Малахии, Мессия долженствовал иметь Себе предтечу: и Христу Спасителю был предтечей Иоанн Креститель. По словам Аггея, Бог обещал во время явления Мессии потрясти небом и землёй и сотрясти все языки: в обстоятельствах рождения и смерти нашего Спасителя оправдалась и эта черта.
Вообще же должно сказать, что время пришествия Мессии, указанное в пророчествах Аггеином и Малахиином, давно прошло, и что, следовательно, Иудеи напрасно доныне ещё ожидают себе Мессии. Всем известно, что уже около 18-ти столетий протекло с тех пор, как второй храм Иерусалимский разрушен до основания, и что все усилия восстановить его остались тщетными.
Список литературы:
179 Примем ли даже нынешнее Еврейское чтение этого места: и помажется Святое святых, мы получим ту же мысль. Святое святых было в Иудейском храме самая внутренняя часть, в которой по преимуществу обитал Бог: Мессия, в смысле; таинственном, как нельзя приличнее, мог быть назван таким именем: ибо о нём предсказано было, что на Нём почиет Дух Божий и исполнит Его всеми своими дарами (Ис. 11, 2–3), что Он будет даже называться Еммануилом, еже есть сказаемо, с нами Бог (Матф. 1, 23), и в нём, точно, как выражается Апостол, обитает вся полнота Божества телесне (Кол. 2, 9). Архангел, предсказывая Даниилу, что видимый храм Иерycaлимский, равно как и Святое святых его, будут разрушены, по противоположности естественно мог указать на новое, таинственное Святое святых, которое помажется и соделается обиталищем Бога, т. е. на Мессию.
Rab. Manass. lib. de termino vitae pag. 175. Последнюю мысль об Иудеях, поднявших оружие при Веспасиане и Тите, подтверждает и Иосиф Флавий. De bello Ind. IV, с. 6, § 2; conf. Arch. X, cap. 11, § 7.
Mardachai, Scemen Amischa Aftarà 1, fol. 12.
Смотр, apud R. Martinum – Pugio Fidei, par. II, cap. 3, § 16; также apud Schoettgenium – Horae Hebraicae, Dresdae, 1742, tom. II, lib. 2, pag. 264 и далее.
Talmud – Meghillah. fol. 3, 1. «Почему небо запретило Ионафану перевод Агиографов?» Ответ: «потому что в них открыто время пришествия Мессии». Расци замечает там же: «это время определено в книге пророка Даниила. Vid. apud Schoettgenium – Horae Bebr. tom. II, lib. 2, pag. 264.
За начало седмин год этот принимают: св. Златоуст (прот. Иудеев слов. V, п. 16, в Русс, перев. СПб. 1850), также Юлий Африканский, блаж. Феодорит, Зонар, Беда и многие другие. См. Tirini Chron. Sacr. pag. 29.
Это видно из следующих соображений: а) Фукидид говорит, что Фемистокл бежал к Персам, вскоре после вступления на престол Артаксеркса Лонгимана (Thucid. lib. 1), а Евсевий относит бегство Фемистокла к 4-му году 76-й олимпиады (Chron. ex vers. Ieron.); б) Диодор Сицилийский свидетельствует, что Кимон, сын Милтиада, одержал победу над Персами в 3-м году 77-й олимпиады (Diod. Sicul. lib. Xl), а по сказанию Евсевия, эта победа была в 4-м году царствования Артаксеркса (Chronic.); в) известно, что Ксеркс напал на Греков в 1-й год 75-й олимпиады, а на 6-м году после этого сделал соправителем своим Артаксеркса Лонгимана.
Этот год получаем, умножая 75 олимпиад на 4, т. е. на число лет каждой олимпиады, и произведение, с приложением к нему 3-х годов 76-й олимпиады, вычитая из 776, как времени протекшего от начала олимпиад до нашей эры.
1-й год 7-й олимпиады есть 1-й год от основания Рима. Следовательно 3-й год 81-й олимпиады есть 299 год от основания Рима.
In Talmude tract. Sanhedrin cap. XI.
In citat. Sanhedrin fol. 95.
Conciliator, par. III, pag. 184.
Devarim rabba sect. 1, fol. 250. Conf. Raym. Martin. Pug. fidei, pag. 176–383.
